Время и дата: 1-й игровой день, 9:00 - 12:00. 
Погода: Сухо, достаточно тепло, но ветрено. Облачность.
Внешний вид: Широкие белые штаны, заправленные в коричневые сапоги, доходящие до колен. Светлая рубаха с рукавами до локтя и молами почти до колен подвязана темным поясом. На левое плечо накинута красная шкурка, а предплечье обмотано плотной тканью, чтобы защититься от когтей пустынного ворона, когда тот садится на руку. Вся одежда немного запылилась в дороге, но в целом все так же, как и всегда.

Десяток прочных, зарешеченных повозок, вклинившись в вереницу продовольственного обоза, медленно ползли к лагерю великой империи Ко. Фатима любил эту империю за то, что ее стараниями у него всегда была работа, деньги и, конечно же, новые рабы. Война приносила ему доход. Воинственная империя рабов создавала и сама же их покупала. Ну чем не истинное счастье для работорговца?
С тех пор, как был разорен Магноштадт, карманы Фатимы заметно потяжелели. Он обзавелся новыми помощниками – более умелыми и опытными бойцами, чем прежде; прикупил транспорт и вообще неплохо поднялся. Но все равно в жизни как будто чего-то не хватало. Да, Фатима был работорговцем, но относился к этому делу с душой, если можно так выразиться. Продавать простых рабов и диковинных животных ему было недостаточно. Он хотел продавать редких рабов! Как истый умелец в своем деле и ценитель этого живого товара, Фатима хотел снискать определенные славу и успех за счет поимки и продажи редких экземпляров. Их покупали непростые люди, и работорговец обрастал хорошими связями. Вот только война порождала жалких, слабых и совершенно бесполезных рабов, в большинстве своем шедших на корм диким животным. И из десяти повозок Фатимы, ценные экземпляры содержались только в одной. По правде сказать, ценный экземпляр вообще был только один.
Судьба наконец-то благоволила работорговцу. Он не только поймал молодого фаналиса, но и получил возможность расквитаться за нанесенные ему оскорбление и, естественно, ущерб – эта девчонка освободила всех его рабов и поубивала всех животных, едва не пустив Фатиму по миру. Он это не забыл и не простил. Еще не зная, что малышка вновь встретится ему на пути, он уже заказал более прочные оковы и теперь ему представился случай их опробовать.
“Теперь-то ты не сбежишь”, - глядя на фаналис, думал Фатима.
Повозку с ценной рабыней он сопровождал лично, не доверяя ее одним только своим головорезам. Пусть девчонка и была сейчас слаба, но уж от нее-то можно было ожидать чего угодно. Покачиваясь и подпрыгивая на сухой, каменистой дороге, телега катила к лагерю, где Фатиму ждала хорошая сделка, о которой он условился заранее. Интересную рабыню он намеревался продать главнокомандующему армии Ко. Уж этот-то господин станет отличным хозяином для фаналис. Поговаривали, что он обладал огромной силой и уж точно справился бы с маленькой рабыней, а его интерес к малочисленному племени с Темного континента был Фатиме только на руку. Вот только не померла бы эта малышка по дороге. А от ведь с нее и такое станется.
– Ну-ну, - протянул он как всегда лениво и безразлично обращаясь к фаналис, скованной по рукам и ногам прочными колодками. – Не смотри на меня волком. Я лишь возмещаю ущерб, который ты мне нанесла.
Открыв флягу, Фатима хлебнул воды и протянул ее девчонке. Может она и хотела пить, но даже ослабленной была слишком упряма. Ход движения начал замедляться и работорговец выглянул из повозки, чтобы узнать в чем причина. На горизонте уже виднелись то ли оборонительные, то ли сторожевые башни и к пропускному посту выстроилась очередь повозок – досматривали и проверяли.
– Похоже, мы уже приехали, - вновь переведя взгляд на рабыню, сообщил Фатима, хотя та разговаривала неохотно. В общем-то, она все делала неохотно.
Сдавив челюсть, он попытался разжать ей рот и влить в него воду из фляжки. Качка, тряска и упрямство рабыни привели лишь к тому, что большую часть он выплеснул ей в лицо. Но если пару раз глотнула, и то хорошо. Авось не помрет еще денек, а там уж она будет головной болью своего нового хозяина.

– Очнулась наконец-то? - саркастически поинтересовался работорговец у своей дорогой, – в прямом смысле, – рабыни. – Но выглядишь ты неважно.
В их последнюю встречу фаналис была бодра и полна сил. Энергия наполняла ее молодое тело, сильное и смертоносное, как у всех представителей ее расы. Теперь же она выглядела потрепанной куклой. Может такая рабыня и сгодилась бы для утех в доме удовольствий, – господа часто не имеют ничего против того, чтобы сливать свое семя в совершенно безвольное тело, – но Фатима намеревался продать девчонку как боевого раба – как фаналис, в конце концов. А она в очередной раз собиралась напакостить ему.
“Ну уж нет”, - мысленно хмыкнул работорговец. – “Я продам тебя как моего самого дорогого раба, чего бы мне это не стоило”.
Повозка качнулась и тронулась дальше. Похоже там, на въезде, только что пропустили чей-то торговый обоз и теперь вереница выстроившихся в очередь телег медленно потянулась вперед. Каждый нетерпеливо ожидал своей очереди и надеялся на то, что великая империя Ко не откажется купить товар, а досматривающие въезжающих стражники вообще соизволят пустить их в военный лагерь.
Фатима на этот счет не беспокоился. У него было особое разрешительное письмо, которое наверняка позволит ему попасть в армейский лагерь без каких либо затруднений. Он поступил очень мудро и уговорился о продаже рабыни письменно, еще до того как собрался в путь. Его счастье, что главнокомандующего так интересуют фаналис. Вот бы та еще не додумалась из вредности умереть прямо на глазах своего нового господина. Какая была бы оказия. А ведь с нее же станется и такой фокус.
– Эээ, нет, - ухмыльнулся Фатима, заметив, что девушка с удивлением рассматривает оковы. – На этот раз они прочнее и даже тебе их не сломать. Смирись уже, - он закинул руку на деревянный бортик повозки и скучающе зевнул. – Ты рождена, чтобы быть рабыней.
Но у девчонки, похоже, на тот счет было иное мнение. Она собрала волю в кулак и попыталась подняться. Повозку изрядно качало, а ее ноги, – сила фаналис, – были все еще слабы, потому долго она не простояла. Но Фатима решил, что это добрый знак. Раз осмелилась подняться и смотрит по сторонам, значит, умирать она пока не собирается. А уж сколько ненависти и презрения в глаза. Вот только голос тихий и жалкий.
– Ты должна быть благодарна мне за то, что не помрешь в вонючей яме или в утробе дикого зверя, - если взглянуть на это все филосовски, Фатима искренне считал, что делает жизнь этой девчонки лучше, хотя она этого и не заслужила. – Я продам тебя главнокомандующему армии Ко. Уж он то с тобой справится и придумает, как распорядиться твоей жизнью, - вид у работорговца был такой добродушный и приветливый, что когда он пнул рабыню ногой, для стороннего наблюдателя это могло бы стать неожиданностью. – Ты слышала? - начал было он свой рассказ, но почти сразу хмыкнул. – Хотя откуда тебе слышать…
Ходили слухи, что Рен Коэн обладал силой таинственных подземелий, поэтому если девчонка заартачится, он с легкостью сможет превратить ее жизнь в ад. Это Фатиму устраивало. По правде сказать, он на это в душе даже надеялся, но прежде всего его все же интересовал звон золотых монет, который сулила ему эта выгодная сделка.

Вот же нелепость – смеяться, будучи закованной в колодки. Но девчонка смеялась. Причем так неприятно, что это прямо резало уши Фатимы. И он знал почему этот смех был неприятен ему. Фаналис смеялась не радостно, а горько и безумно. Как сумасшедшая, дошедшая до какой-то критической точки личность, готовая вот-вот сломаться и окончательно потерять рассудок. По мнению же Фатимы, безумие – это слишком большая роскошь для раба. Только хозяин может позволить себе нездоровое сумасшествие, а удел рабов – страдать. Тихо и не доставляя неудобств. Безумный же раб всегда доставлял немало проблем и от таких принято было избавляться, как от бешеных животных.
Глядя на девчонку, работорговец понимал, что не готов избавиться от нее – слишком ценный экземпляр. Жаль только порченный.
“Надеюсь, покупатель не заметит, что яблочко с гнильцой”, - Фатима внутренне напрягся. Ему хотелось быстрее избавиться от фаналис и получить свои деньги. Так хотелось, что от нетерпения он начал покусывать свои алые губы, а когда рабыня произнесла свою, полную гордости и презрения фразу, бросил на нее откровенно злобный взгляд.
– Пустые слова, - хмыкнул он и даже махнул рукой. – Вас всех продают и покупают, как скотину. Где же твой собственный ум, раз ты снова оказалась в цепях? “Еще и отворачивается”, - Фатима прямо негодовал, глядя на девчонку. Не будь они в пути, он наверняка проучил бы ее как-нибудь, но дорога создавала определенные неудобства для воспитательного процесса.
Еще раз заглянув за плотный льняной полог повозки, работорговец чуть прищурился. День был облачный, но гулявший на подступах к столицы ветер поднимал с сухой земли пыль и кружил ее, пытаясь застить глаза путников. Козырьком приложив ладонь ко лбу, Фатима напряг зрение, чтобы различить что именно происходит у сторожевой заставы, но внимание его отвлек металлический лязг поблизости. Это фаналис ломала колодки.
– Я же сказал тебе. Это бесполезно, - самодовольно повторил работорговец, когда попытки его живого товара не увенчались успехом и она обессиленно легла на грубый, деревянный пол повозки.
“Ну вот, наконец-то успокоилась”, - только успел подумать Фатима, как повозка в очередной раз остановилась, и к чуть приподнятому пологу подбежал один из головорезов, которые были предусмотрительно наняты еще в Актии. Он спешил сообщить хозяину, что подошла их очередь и постовые требуют, чтобы с ними говорил хозяин обоза.
Лениво выбравшись из повозки, Фатима оставил четырех рослых мужчин охранять рабыню, а сам отправился к сторожевым.
Досмотр и проверка документов прошли гладко и без каких-либо проблем, и уже менее чем через десять минут, работорговец вновь перебрался через деревянный бортик повозки и поудобнее расположился. Он и его ценная раба въезжали на территорию военного лагеря Ко.
– Кто бы мог подумать, что столица величественной империи Рэм когда-нибудь будет захвачена и у ее стен будет стоять военный лагерь, - вслух размышлял работорговец. – Любая империя рано или поздно рушится. Но человеческая сущность остается неизменной.
Телега скрипя прокатила между двумя сторожевыми башнями и внимание теперь привлекала необычная лагерная обстановка. Палатки, снующие повсюду военные, какие-то немыслимые оборонительные сооружения, огромные барабаны и бесчисленное множество костров, которые пока стояли погашенными, но ночью наверняка озаряли весь лагерь. Такого в своей жизни Фатима еще не видел и с любопытством рассматривал, пошире одернув полотняную ткань полога, чтобы было больше возможности для обзора.

Целью следования Фатимы был шатер главнокомандующего, но он прекрасно понимал, что просто так к Рену Коэну ему не попасть. Большой удачей будет, если он примет его сегодня же, а то аудиенции многих высокопоставленных людей бывало приходилось дожидаться и неделю. За неделю фаналис могла отдать богу душу или вытворить еще что-нибудь, поэтому в интересах работорговца было избавиться от нее как можно скорее. Но как это сделать?
Пока телега катила вперед, Фатима внимательно всматривался в окружающий его пейзаж, особенное внимание уделяя наиболее ярким и выделяющимся палаткам – в одной из них обязательно найдется важный чиновник, который поможет ему ускорить встречу с главнокомандующим. Осталось только его найти. Но это Фатима планировал сделать только после того, как отправит к принцу нарочного с сообщением и получит от него распоряжение ожидать. Нужно было еще расположиться, помыться и приготовиться. Фатима сладко зевнул. Не мешало бы еще поспать.
– Ничего удивительного в его падении нет, - мужчина перевел взгляд на девчонку, которая наконец-то включилась в разговор и даже проявила сострадательный интерес к павшей империи. – Жрица лишь оттягивает неизбежное. Совсем скоро Рэм превратится в часть империи, которая побеждает всех – в часть империи Ко.
По роду деятельности Фатиме приходилось много путешествовать и он хорошо помнил во что превращаются захваченные Ко государства. Рэм этой участи не минует, но даже после этого для работорговца найдется работа. Пока есть люди и существует рабство, бизнес работорговца будет процветать.
– Скоро ты сама это увидишь, - Фатима не удержался от ехидной улыбки. Ему очень хотелось пнуть фаналис ногой, чтобы оставить на ее миловидном личике лиловый синяк, но не в его правилах было портить товар. Эта девчонка в прошлом ему изрядно насолила и он питал к ней ненависть. Ей повезло, что Фатима был профессионалом в своем деле и успешно мог сдержать агрессию. В противном случае...
– Говорят, Рен Коэн обладает силой Подземелий и ни одному фаналису с ним не справиться, - в душе работорговец надеялся, что подобная информация устрашит рабыню. – От него ты не сбежишь и будешь подчиняться. Надеюсь, что он выставит тебя на передовую и ты погибнешь в первой же битве. Ну а если твое личико не приглянется первому принцу, так тут в лагере есть еще множество принцев и принцесс, кому я всегда смогу тебя продать.
Завершив свою речь, Фатима разразился хохотом, находя эту ситуацию до невероятного смешной.

– В империи Ко рабство законно уже много лет и императорская семья часто пользуется рабами, - это была одна из тех империй, что приносили Фатиме больше всего дохода, но это было и единственное место, где раб мог законно стать свободным, в отличие от того же прославленного Рэма, освобождавшего своих рабов с редким исключением, нежели с закономерностью. На секунду Фатиме подумалось, что эту глупую девку может ждать куда более лучшая судьба, чем он ей готовил – чем черт не шутит, вдруг первый принц освободит ее от рабства! – но характер девчонки не оставлял сомнения в том, что вольной жизни в империи Ко ей не видать как своих собственных ушей. И работорговец быстро успокоился. Лениво потянувшись, он продолжил. – Но ты можешь лично поинтересоваться у принца, почему он пал до тех “кто не имеет ни малейшего понятия я о чести”, - пародируя интонации фаналис, произнес он и вновь зашелся смехом. Картина, как эта рабыня требует у принца ответов, стоявшая сейчас перед глазами, несказанно забавляла и веселила Фатиму.
Но веселье оказалось не долгим.
Словно бы разгадав его самые страшные опасения, девчонка, можно сказать, бросала ему теперь вызов. Да как она осмелилась на такое? На бледном лице Фатимы появилась гримаса. В ней читалось то ли презрение, то ли просто отвращение, смешанное с гневом. Мягкие, в чем-то даже женственные черты лица его исказились, алые губы напряженно задрожали – было видно, что до селе спавший вулкан начинает просыпаться и набирать силу, грозясь извергнуться и погубить всех, кто находится рядом. И в первую очередь опасность грозила виновнице этой злобы.
Так и не совладав с собой, Фатима потянулся к Моржане, которая уже окрепла настолько, что смогла принять сидячее положение, и размахнулся, чтобы ударить ее по лицу тыльной стороной ладони.
“Мерзкая рабыня. Да как она смеет мне угрожать?” - бушевало внутри Фатимы.
Единожды она уже отравила ему жизнь.
В тот солнечный день больше года назад, он и не подозревал, что встреча с девочкой-фаналис обернется для него так плачевно. С тех пор, как Фатима освободился из рабства и сам стал работорговцем, он никогда не испытывал того позора, который довелось ему пережить по милости этой рабыни. Его поставили на колени перед всеми, заставили трястись от страха, а затем разорили. Фатима всего этого, конечно же, не забыл. Вновь повстречав юную фаналис на своем пути, ему в первый момент очень хотелось собственноручно выпустить ей кишки. Или же стегать ее кнутом до тех пор, пока кожа на ее теле не слезет до костей и она не истечет кровью. Но тогда он сдержался. Не потому, что пожалел или простил. Вовсе нет. Фатима ни в коем случае не хотел подарить Моржане легкую смерть. Он до сих пор мысленно представлял, как фаналис в мучениях будет испускать дух, но при этом боролся за ее жизнь – готов был поить, кормить, и даже вызвал для нее лекаря, когда та несколько суток валялась в его повозке безвольной ветошью. И теперь Фатима просто не мог позволить ей все испортить.
А тем временем повозка, и без того медленно ползшая по лагерю, остановилась совсем, скрипнув колесами и по инерции качнув путников веред.

----»» Стоянка для работорговцев